Путешествие в Сибирь
гл. 12 Катрин
(заключительная)
ч. 1 Первая встреча
Я вздыхал по ней полгода, часто приходил в музыкальную школу, где она работала, оказывал ей знаки внимания, говорил комплименты, а на «женский праздник» подарил духи. Простенький маленький синий пузырёк с запахом фиалки. И сильно удивился, когда зашел к ней на следующее утро и ощутил этот запах. Она была любезна со мной, немного кокетлива,
но недоступна. А что вы хотите от женщины, у которой есть и муж, и ребёнок. В Тарко-Сале она жила уже больше восьми лет.
Впервые я увидел Катрин в Старом Уренгое в разгар зимы на музыкальном фестивале «Северное сияние».
После завершения официальной программы в актовом зале школы начались танцы. Под звуки духового оркестра пары кружились по паркету, но Катрин никто не приглашал. Она стояла у стены, переминаясь с ноги на ногу, и нетерпеливо поглядывала по сторонам. Не знаю почему, но я не мог оторвать от неё свой взгляд.
У неё были красивые тонкие брови, придававшие особую выразительность её зелёным кошачьим глазам.
Каштановые волосы мягкие и шелковистые доходили до плеч. «Домашняя, ухоженная женщина», -- мелькнуло в голове. Внешне она чем-то походила на "Жанну Самари" Ренуара, но в более спокойных тонах. Сдержанная нежность сквозила в её глазах.
На ней идеально сидело строгое зелёное платье. А сверху была надета зелёная кофта из мохера, которую я не сразу заметил. Шуба её лежала тут же на стуле, на ногах валенки, что и неудивительно: морозы в ту зиму переваливали за 50 градусов. Она томилась от гордого одиночества. Так часто бывает с жёнами больших начальников –- у ухажёров и вздыхателей шансов почти нет.
На её правой руке блеснуло обручальное кольцо. Думаю, что это заметили и другие. Может, поэтому и не приглашали? Неужели только из-за того, что женщина замужем, она обречена стоять весь вечер у стены? Какая несправедливость!
Отведя взгляд в сторону, я не смог удержаться и снова посмотрел на неё. И тут наши взгляды встретились. В этот момент на её лице застыла грустная и немного загадочная материнская полуулыбка, которая сразу же покорила меня.
Я поправил причёску, подошёл к Катрин и пригласил её на тур вальса. Сделав изящный реверанс, она подала мне руку,
и мы закружились по залу вместе с другими парами.
Она двигалась легко и свободно, словно мы танцевали вместе уже много лет. Всё вокруг меня слилось в сплошную пёструю полосу. Я видел только её глаза, которые словно магнитом притягивали мой взгляд. Непонятно откуда взявшееся волнение наполнило мою душу.
-- С вами так легко танцевать, -- сказал я. -- Вы предугадываете каждое моё движение.
Её тонкие губы расплылись в улыбке.
-- Страшно представить, что будет, если вы ещё снимите валенки.
Она удивлённо подняла брови:
-- Это моя работа, -- словно извиняясь, призналась она. –- Я преподаю музыку, но также веду кружок танцев
в Доме культуры.
-- Это где?
-- В Тарко-Сале.
-- Да мы с вами земляки! -- радостно раскинув руки, воскликнул я. –- Позвольте представиться, корреспондент газеты «Северный луч», Андрей Жунин.
-- Очень приятно, Катрин.
-- Какое странное имя.
-- Меня так назвала мать в честь французской актрисы Катрин Денёв. Помните фильм «Дневная красавица»?
-- Замечательный фильм, я его смотрел два раза.
Когда танец закончился, мы отошли к стене.
-- Хорошо, что вы замужем, -- глядя на её правую руку, сказал я.
-- Почему? -– спросила она.
-- Это убережёт несчастных мужчин от опрометчивых поступков.
Весёлые искорки мелькнули в её глазах, но плотно сжатые губы не позволили ей рассмеяться. Вскоре мы продолжили разговор и стали обсуждать фильм.
Напомню, что Катрин Денёв согласилась на съёмки, даже не дочитав сценарий. Впоследствии она сожалела о том, что ей пришлось раздеться больше, чем она хотела.
Её героиня, Северина, -- скрытая мазохистка с бледной кожей, не испытывает к мужу никаких чувств. Ей нужны грубые и жёсткие ласки, о которых она мечтает во сне. Не в силах больше терпеть свою неудовлетворённость, Северина устраивается работать в бордель, где она наконец-то может воплотить свои сексуальные фантазии. Но работать она может только днём, пока мужа нет дома, за что и получает прозвище «Дневная красавица».
-- У героини много общего с Мессалиной, -- сказала мне собеседница.
-- Не согласен, -- замотал я головой. -- Мессалина приходила в бордель поразвлечься, хотя и не отказывалась брать деньги, Северина же приходила работать. Это совсем другое дело.
-- Мужчинам почему-то нравятся фильмы о шлюхах, -- заявила она.
-- Не буду отрицать, есть у нас такой грех, -- улыбаясь, признался я. -- Особенно, если женщина наделена красотой и к тому же доступна.
Быстро выяснилось, что ей больше всего понравились костюмы от Сен-Лорана. Я же, вообще, не обратил на них внимания. Меня интересовала чувственная природа женщины, «двойная жизнь» главной героини, которая постоянно находилась в плену своих эротических фантазий.
-- А что вам не понравилось? -- спросила она.
-- Белое нижнее бельё, –- усмехнулся я.
-- Не будьте так строги к героине, -- съязвила моя собеседница. -- Должно же быть хоть одно светлое пятно в её жизни.
А между прочим, обнажённых тел в фильме почти и нет.
-- Зато там присутствует обнажёнка души, а это куда страшнее. Одного не пойму: почему героиня пользовалась таким успехом у мужчин.
-- Она изысканная, утончённая, и даже внешне отличается от большинства проституток. Думаю, в этом и секрет её привлекательности. Она ангел греха, Снежная Королева с ледяным сердцем.
Вновь зазвучала музыка. Объявили белый танец, и теперь уже Катрин пригласила меня.
«Безответная любовь, тихий звон зари,
Настоящею ценой всё оплачено.
Ты себя не береги, ты себя дари.
Так навек тебе судьбой предназначено»
Именно в тот вечер между нами возникла взаимная симпатия, которая со временем, кто б мог тогда подумать, переросла
в сердечную привязанность.
Во время паводка, проезжая на «Бате» по улице Республики, я увидел в окнах первого этажа Катрин. Её волосы были растрёпаны, лицо выражало испуг. Она кричала, размахивала руками и просила довезти её до магазина.
Но мы её не взяли.
-- У нас по графику другие дома, которые стоят в низине, -- ответил я и отдал ей свою бутылку с водой. –- За вами заедем чуть позже.
-- А если вода поднимется? –- не унималась она.
-- Тогда я посвящу вам свою лучшую публикацию.
-- И что это будет?
-- Некролог, -- нахмурив брови, ответил я.
-- Вот язва! –- раздражённо сказала она и, покачав головой, показала мне кулак.
«Слава богу, что дом двухэтажный, -- подумал я. -- В крайнем случае поднимется на второй этаж».
Когда я писал в газете о музыкальной школе, я всегда упоминал и хвалил Катрин. На что она мне как-то посетовала:
-- Вы слишком много пишете обо мне. У нас есть и другие замечательные педагоги. Например, моя подруга Галина.
Я ответил, что пишу со слов директора школы, а она обычно отмечает вас.
На день рождения Катрин я подарил ей ландыши. Эти очаровательные белые колокольчики с изумрудными листочками.
А какой у них аромат! Утончённый, живительный и чистый. «Боже, какая услада!» -- выдохнула она, прислонив цветы к своему лицу. Но затем, расстреляв меня своими острыми глазками, строго спросила:
-- Вы на что-то рассчитываете?
-- Ни на что, -- спокойно ответил я. -– Просто хотел сделать вам приятное.
ч. 2. В зимнем лесу
В лесу лежит глубокий снег. Небо затянуто тяжёлыми тёмными тучами. На открытых местах разгуливает ветер. Снежинки, покружившись перед глазами, незаметно исчезают. А когда идёт сильный снег, они, словно горошины, стучат по капюшону.
Солнце тусклым пятном висит над горизонтом. Местами наст трескается, как лёд под корпусом ледокола, и с тихим шипением оседает подо мной. Лыжи глубоко проваливаются в рыхлый снег и скрипят: «сши», «сши», «сши». Лишь их острые носки мелькают перед глазами.
Однажды утром в выходной день я отправился на лыжную прогулку по своему обычному маршруту к лесной избушке.
Там я передохнул, передал Лёхе две пачки печенья и "Беломор", а также поделился с ним последними новостями из посёлка. Тем временем погода начала ухудшаться, поэтому я не стал засиживаться и, попрощавшись с хозяином, "навострил лыжи" и отправился обратно в Тарко-Сале. Но, не успел я пройти и двухсот шагов, как наткнулся на группу лыжников. Это были ученики музыкальной школы во главе с их преподавателями Катрин и Галиной.
Выяснилось, что группа попросту заблудилась в лесу. Они дважды пытались вернуться в посёлок, но каждый раз, сделав круг, возвращались на прежнее место. Что и немудрено: налетел сильный ветер, началась метель. Лыжню замело, и они потеряли ориентацию.
Заметив, что дети устали и основательно замёрзли, я предложил через пару минут отогреться и выпить горячего чая. Катрин с удивлением посмотрела на меня:
-- Сейчас не время для шуток! –- с укором сказала она, приняв мои слова за неуместный каламбур.
Я ничего не ответил, просто подвёл группу к сугробу, из которого торчала дымящаяся труба. Откинув брезентовый полог,
я постучал и, получив разрешение от Лёхи, пригласил всех внутрь. Замёрзшие лыжники входили в избушку по одному, пожимали руки хозяину и благодарили за гостеприимство. Внутри горели три свечи, поэтому было достаточно светло.
Ученики и учительницы страшно удивились, когда обнаружили в лесу под толстым слоем снега уютное и тёплое помещение. Тепло давала буржуйка, в которой, потрескивая, горели дрова.
-- Как в сказке! -- широко раскрыв глаза, воскликнула Катрин.
Морозец-то между тем крепчал. По радио передали, что к полудню температура опустится до минус 30 градусов, плюс ещё ветер.
-- Когда мы выходили из Тарко-Сале, было минус десять, -- виновато опустив голову, оправдывалась Катрин.
Её руки в тонких рукавичках совсем окоченели. Пальцы почти не сгибались.
Я снял с неё рукавички и стал растирать её пальцы, но это не помогло.
Тогда я стал отогревать её пальцы своим горячим дыханием, но это тоже не дало результата –- они почти не двигались. Тогда я засунул её замёрзшие ладони прямо себе под свитер, на голое тело, и закричал от пронзившего меня холода.
-- Что вы делаете? –- удивлённо спросила она.
-- Так во время войны в госпиталях отогревали моряков, которые побывали в ледяной воде. А сразу в тепло нельзя: ткани человека могут разрушиться. Пикуль об этом писал.
И действительно, через несколько минут она начала чувствовать свои пальцы.
Вскоре закипел чайник, и все присутствующие с удовольствием пили горячий чай из алюминиевых кружек.
-- Почему в газете нет прогноза погоды? –- сердитым тоном спросила Галина.
-- Считается, что все смотрят телевизор, -- ответил я.
-- К сожалению, не всегда успеваешь посмотреть, -- заметила она и, увидев на стене гитару, поинтересовалась, кто здесь играет. Лёха ответил, что это его друзья.
-- Кстати, не мешало бы отблагодарить хозяина за гостеприимство, -- заметил я.
-- Как? –- спросила Галина.
-- Подарить ему песню. Вы же служители искусства.
Галина взяла гитару и исполнила весёлую песенку на мои стихи «Озорник Купидон»:
«Два кавалера стоят под окном.
Два кавалера вздыхают тайком.
Этот – брюнет, ну а этот – блондин.
Как же сказать им, что нужен один?»
(
http://proza.ru/2023/12/08/115)
Лёхе песня понравилась. Пришлось спеть ещё одну:
«Ах, молодость! Мечтаний ты полна.
Сиянье красок, дивный миг свиданий.
Гитара у походного костра
И вереницы радостных желаний»
(
http://proza.ru/2024/12/13/224)
Тут уже и детишки подключились.
ч. 3 Грибы
Когда едешь летом на поезде от Когалыма к станции Ноябрьская, можно увидеть вдоль железнодорожного полотна целые россыпи красных шляпок. Это протянулись плантации подосиновиков. Вот уж действительно можно косой косить. Так и хочется дёрнуть стоп-кран, чтобы остановиться в этих местах хотя бы на минуту.
Подосиновик –- это настоящий лесной красавец, созданный самой природой для того, чтобы радовать глаз и удивлять своей красотой. Его яркая красновато-оранжевая шляпка, цвета осеннего заката, возвышается на крепкой ножке, покрытой тончайшими чешуйками, напоминающими древние узоры.
Этот гриб словно вобрал в себя всю красоту осеннего леса. В его форме и цвете есть что-то неуловимое и величественное, как будто перед вами предстало воплощение лесной гармонии и совершенства.
Я рассказал об этом уникальном явлении своему приятелю Паше, пилоту вертолёта. Но это его нисколько не удивило.
Он сообщил, что каждую неделю летает с друзьями на просеку для прокладки ЛЭП, где точно такая же картина, и возвращается с полным ведром грибов. Чтобы я не сомневался в правдивости его слов, он подарил мне парочку пузатых подберёзовиков.
-- Если хочешь, я могу тебя закинуть туда на часок другой, -- предложил он. -– А на обратном пути, загрузившись рыбой
на Тюмильтыч, заберу.
Я согласился. Договорились на завтрашнее воскресное утро.
На улице Республики я неожиданно столкнулся с Катрин и Галиной.
-- Ой, какая прелесть, -- заголосила Галина, увидев грибы. -– Где вы их нашли?
Я поделился с ними новостью от Паши, и предложил завтра слетать за грибами. Женщины с радостью согласились.
-- Только надо одеться по-походному, -- предупредил я. –- А то явитесь в бальных платьях с глубоким декольте.
Да, и не забудьте захватить нож и пластиковые вёдра.
Восемь часов утра. Яростно трепещут флажки на вертолётной площадке. Поникли к земле красные головки морошки, стелется по земле багульник. Ветру у нас всегда рады: значит, меньше будет досаждать гнус. Женщины оделись подобающе. Штормовки, рейтузы, резиновые сапожки. В вёдрах пузырьки с «ДЭТОЙ» -- средством от комаров.
Паша передал мне ракетницу для отпугивания медведей и провёл инструктаж. Он посоветовал громко разговаривать, а если что, стучать палками, для отпугивания косолапых, но ни в коем случае не убегать. Медведь может бежать со скоростью
50 километров в час, и легко догонит лошадь.
Летим вдоль русла реки Пякупур на юг, затем вдоль железной дороги, и вскоре, отклонившись в сторону, приземляемся на широкой просеке. Выдвинули лесенку, и я вместе с женщинами спустился на землю. Тут мы и ахнули: вся просека была буквально усеяна подберёзовиками. Я сделал несколько снимков, а то ведь никто не поверит. Стоим, не можем пошевелиться. Дамы только охают и крутят головами. Честно сказать, и я немного прибалдел: одно дело воображать подобную картину, другое дело видеть её наяву.
У пилотов же каждая минута на счету. Ожидать, когда закончатся восторги, они не стали. Вертолёт, набрав обороты, взмыл в воздух и улетел.
Мы с жадностью принялись собирать грибы и быстро наполнили свои вёдра. Галина даже пожалела, что не взяла второе.
Тут бы самое время передохнуть. Но куда там. Женщины заметили в лесу рядом с просекой большую поляну, укрытую голубым покрывалом. Это оказались заросли голубики, или голубичника, как говорят на Севере. Хорошо, что у меня
в кармане оказался небольшой полиэтиленовый пакет. Мы быстро наполнили его ягодами, и только тогда решили присесть
на пеньки и передохнуть.
Но побездельничать у нас не вышло. Внезапно в лесу раздался громкий шум, затрещали ветки, мелькнула чья-то тень.
Мы перепугались до смерти и мигом вскочили на ноги, а затем, не сговариваясь, начали кричать. Я подобрал валявшуюся на земле палку, и стал колотить ею по пенькам. Но треск только усилился и стал быстро приближаться к нам.
Катрин задрожала от страха. Она растерялась и не знала что делать. Неожиданно, издав ужасный вопль, она бросилась ко мне и, обхватив за шею, прижалась к груди. Щёки её пылали, в глазах витал животный страх. «Какая же она маленькая и хрупкая!» -- пронеслось в голове. Я обнял её и погладил по спине, но она продолжала дрожать.
Теперь стучала только Галина. Однако этот звук мне показался недостаточно громким. Я достал ракетницу и до отказа нажал курок.
Послышался громкий щелчок, и сигнальная шумовая ракета с шипением, улетев в небо, издала оглушительный вой и хлопок. Эти звуки спугнули молодую лосиху. Она выскочила из леса, но, увидев нас, тут же скрылась в чаще.
Мы облегчённо вздохнули. Все почему-то подумали, что это был медведь.
Слава богу, всё обошлось. Мы вернулись в Тарко-Сале радостными и довольными, чувствовали себя героями. Правда, Паша нас предупредил, чтобы мы не распространялись о том, кто нас доставил на просеку. Иначе у него будут большие неприятности.
-- Вы волшебник! Вы подарили мне ещё одну сказку! -- уже в Тарко-Сале, когда мы прощались, сказала Катрин и одарила меня своей загадочной полуулыбкой и влюблённым нежным взглядом.
ч. 4 Былое и думы
Галине не повезло с внешностью, и хотя мужчины обходили её стороной, это не отразилось на её характере, она была приветливой и жизнерадостной, приятной в общении. Я не раз подмечал, что глаза у неё как у Марьи Болконской.
«Из её больших глаз исходил мягкий и робкий свет. Они освещали её худое лицо, делая его прекрасным...»
Зато у Галины не было жилищных проблем. Её родители в прошлом году, вернувшись в родную Вологду, оставили дочери двухкомнатную квартиру. О таких подарках большинство жителей Тарко-Сале могло только мечтать.
Она мне симпатизировала. И каждый раз радовалась, когда я забегал к ней на огонёк, чтобы посидеть в её уютных велюровых креслах и поговорить о том о сём. Естественно, она рассказывала мне о Катрин, но только то, что считала нужным.
Катрин выросла в Вологде. Там она встретила Степана и вышла за него замуж. Он работал строителем, а она после окончания музыкального училища преподавала в школе.
Но обычная, будничная жизнь её не устраивала, она мечтала о большем, чем работа учителем. Катрин прекрасно танцевала и хотела учиться в институте культуры в Ленинграде, мечтала стать хореографом. Однако муж запретил ей, сказав: «Выкинь эту дурь из головы!». Жена с высшим образованием казалась ему угрозой семейному благополучию. Ничего не поделаешь, пришлось подчиниться. Но каждый раз, вспоминая слова мужа, она не могла сдержать слёз, понимая, что её самая заветная мечта разбилась вдребезги, оставив в душе незаживающую рану.
Чтобы встать на ноги, молодая семья переехала в Тарко-Сале, где Степан возглавил бригаду плотников, а она пошла работать в музыкальную школу. Здесь он увлёкся молоденькой продавщицей, из-за чего чуть не случился развод. Семью спасло рождение мальчика, которого назвали Иваном. И хотя они снова сошлись, трещина в их отношениях осталась навсегда.
-- Это бывает во многих семьях, -- сказал я. -- И ничего себе, живут.
-- У всех по-разному, –- не стала спорить Галина и привела в пример слова классика:
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
Катрин очень впечатлительна. Каждый раз, когда она ложилась спать после того, как муж ей изменил, ей казалось, что между ними лежит другая женщина. Она часто жаловалась мне на своё душевное одиночество, нереализованные мечты юности и на полное непонимание её тонкой поэтической натуры со стороны грубого и недалёкого мужа.
-- Я, наверно, тоже не в её вкусе, -- глубоко вздохнув, сказал я.
-- Не прибедняйся, -- успокоила меня Галина. –- Когда она о тебе говорит,
глазки у неё горят, а улыбка не сходит с лица. Просто она ещё не определилась. Дай ей время подумать.
Я вспомнил, как на дне рождения Галины, я слегка приобнял Катрин в коридоре. Она удивлённо подняла брови и решительно убрала мою руку. «Не надо», -- смущённо прошептала она и испуганно посмотрела по сторонам.
-- Наверно, до пенсии будет определяться? –- сердито спросил я.
-- Твоя ирония здесь неуместна. Для женщины это очень непростой выбор, нужно ведь учитывать интересы ребёнка. А что ты ей можешь дать? У тебя есть только койка в общежитии, а Степану обещали отдельную квартиру к ноябрьским праздникам.
-- И это всё, что её удерживает?
-- Не только. Ванюшка любит отца, в этом-то всё и дело. А Катрин безумно любит своего мальчика, и готова многим пожертвовать ради него.
-- Всё как у Толстого в «Анне Карениной».
-- Совсем не так, -- возразила Галина. –- Не скажу про старшего сына, но младшую дочку от Вронского она не любила. Вспомни, как в детской:
«Анна хотела достать девочке её игрушку и не могла найти её. Удивительнее же всего было то, что на вопрос о том, сколько у ней зубов, Анна ошиблась и совсем не знала про два последние зуба».
Каренина любила только себя, любила блистать в обществе. После рождения дочери Анна думала не о ребёнке; её сильно расстроило то, что внешность её ухудшилась, что она стала менее привлекательна для своего возлюбленного. И после беседы
с доктором решила больше детей не иметь.
ч. 5 Река Тюмильтыч
Как-то в конце лета в гостях у Галины я показывал ей и Катрин фотографии реки Тюмильтыч, одно из самых красивых мест Пуровского района. Катрин пришла в неописуемый восторг:
-- Какая красота! –- с восхищением говорила она. –- Вот бы хоть раз побывать в таких местах. А то сидим в этом
Тарко-Сале и больше ничего не видим.
-- Нет ничего проще, -- ответил я. -– Через два дня в субботу я туда лечу, буду делать репортаж о рыбаках. Если хотите, можете присоединиться.
-- А это далеко? – спросила Галина.
-- На вертолёте -- полчаса. Километров 80 на восток, у реки Таз. Паша туда летает два раза в день, возит оттуда рыбу в Тарко-Сале. Утром улетим первым бортом, а после обеда вернёмся обратно со вторым.
-- Здорово! Я согласна, -- сказала Галина.
-- Я тоже, -- кивнула Катрин и предложила мне перейти на «ты». Я был не против.
-- А что ты скажешь дома? –- поинтересовалась Галина.
-- Мне не перед кем отчитываться, -- парировала Катрин. -– Муж на вахте на Вынгапуре. Вернётся только через неделю,
а Ванюшку отдам на продлёнку.
Утром вместе с экипажем еду к вертолётке. Дорога настолько убитая, что всё время бьёт по пятой точке так, что шапки у пилотов подпрыгивают. Зелёная «буханка», на которой мы едем, качается, как на морской волне, скрипит и дребезжит, и, кажется,
вот-вот развалится.
У углового флажка вертолётной площадки замечаю Катрин, она, как и я, в штормовке и резиновых сапогах, но Галины не видно. Выхожу из машины, спрашиваю. Оказалось, что Галину отправили в Тюмень, в командировку для закупки музыкальных инструментов для школы. Ну что ж, придётся лететь вдвоём.
На груди у меня фотоаппарат «Зенит». Я сделал несколько снимков Катрин на фоне вертолёта. И вскоре мы полетели.
Незабываемые ощущения внутри винтокрылой машины: неутихающая дрожь металла и оглушительный, бьющий по ушам гул. За стёклами иллюминаторов нас преследовали назойливое слепящее солнце и вереницы белых курчавых облаков.
Всю дорогу Катрин любовалась прекрасными видами земли с высоты птичьего полёта. Когда облака расступались, земля видна как на ладони. Сверху она напоминает лоскутное одеяло из разноцветных кусочков, рассечённых серебристыми змейками рек и зеркальцами озёр.
Прилетели и в правду быстро, не прошло и получаса. Приземлились на вертолётную площадку из неошкуренных брёвен на песчаном берегу реки. Мы с Катрин вышли из вертолёта, не дожидаясь остановки винтов. К нам подошел мой хороший знакомый звеньевой Владимир Смирнов. Маленький худенький мужичок с выцветшими глазами в чёрном прорезиненном рыбацком комбинезоне. Мы поздоровались, я представил ему Катрин.
В это время рабочие на участке, молодые парни Валера и Виктор, уже подкатывали деревянную бочку с засоленной рыбой к площадке. Лётное время очень дорого, нужно поскорее отпустить вертолёт.
Паша открыл хвостовые двери, выставил трап. Рыбаки стали
закатывать бочку, напрягаясь изо всех сил. Я не мог остаться в стороне и начал им помогать. После загрузки вертолёта Паша закрыл хвостовые двери и пообещал прилететь после обеда. Вскоре вертолёт улетел.
Пришло время рыболовецкому звену в составе трёх человек направиться к месту лова. Я решил присоединиться к ним,
а Катрин, взяв корзинку и грабли-комбайн, пошла собирать ягоды на то место, которое ей указал Смирнов. Там, на небольшой возвышенности, земля буквально усыпана брусникой.
Ещё издали видна торчащая из воды жердь. Подплываем ближе. Отчётливо видна вереница пробковых поплавков, тянущихся к берегу. Здесь установлены рыбацкие сети-провязы для ловли рыбы, скатывающейся по протокам Чёртовой системы озёр в реку Таз.
На хороший улов рыбаки не рассчитывали. Штормило уже второй день.
-- В такую погоду рыба на глубину уходит, -- с горечью сказал Виктор. -– Зря мы только сегодня выехали. Но звеньевой не терял надежды.
Стоя у самого борта, рыбаки выбирали сети, лодка медленно двигалась вдоль провяза. Первые десять метров ничего не дали, но рыбаки продолжали внимательно всматриваться в воду.
Вдруг что-то блеснуло у самой лодки. Валера вытащил сеть из воды -– в ней бился застрявший кверху брюхом здоровенный жирный язь.
-- После шторма не работа, а одно мучение, -- вздохнул Виктор.
-- Ничего, рыба будет, -- успокаивал его Смирнов. –- Теперь только успевай вынимать.
И действительно, один за другим в лодку полетели язи, окуни, щуки, а иногда попадался и серебристый красавец сырок. Рыба на Тюмильтыч водится крупная. Некоторые щуки весят больше пуда. Что для такой торпеды сеть –- пробивает насквозь. Порой встречаются такие дыры, в которые не то что щука, акула проскочить может. На прошлой неделе рыбаки три дня потратили только на ремонт сетей.
-- Килограмм 60 будет, -- посмотрев на мешки с рыбой после часа работы, прикинул Смирнов. –- Неплохо на один провяз.
Только мы отъехали от сетей, как напоролись винтом на песчаную отмель. Лодка стала.
-- Шпонки полетели, -- определил Смирнов.
До рыбацкого посёлка семь километров, на вёслах не доедешь. Да к тому же надо плыть против течения. Пришлось делать ремонт тут же, на месте. И на берег не выбраться -- неприступной стеной торчат из воды заросли тальника.
Рыбаки сняли мотор, открутили винт. Так и есть: у шпонок срезало торцы. Новые шпонки вырубили из гвоздей. Но ещё полчаса напильником их подгоняли до нужных размеров. Но вот винт закреплён, мотор поставлен на место. Можно возвращаться на базу. Слава богу, что сегодня существуют эхолоты и большинство мелей можно просто объехать.
Над головой раскричались чайки. Заметив наш улов, эти нахальные птахи стали кружиться над нами, выпрашивая у нас свой завтрак. А самые бесцеремонные, пикировали на лодку и выхватывали рыбу прямо из мешков.
Вернувшись на базу, мы по берегу, усыпанному щепками и рыбьей чешуёй, затащили мешки с рыбой в ледник. Ледник –- это обыкновенный сруб, размерами шесть на десять. Выпотрошенную и пересыпанную солью рыбу здесь закатывают в бочки и ставят в 4 ряда. Из рыбы здесь в основном окунь, щука, чебак, сорога и мохтик.
Откинув брезентовый полог, захожу в ледник. Холодом и сыростью потянуло из темноты. Включил фонарик, без него и шагу не ступить.
На полу бугристый лёд, ноги скользят, ходить трудно. В самом углу ледника светятся два жёлтых огонька -- здесь скрывается от мошки и комаров Белый, пёс звеньевого. Местами лёд оттаял, и вода хлюпает под ногами.
Виктор и Валера, вооружившись ножами, занялись разделкой рыбы. А я вместе со звеньевым пошел в диспетчерскую -- новую рубленную избу, где находится рация. Достав блокнот и ручку, я взял у Смирнова небольшое интервью. Записал контрольные цифры по вылову рыбы. Сравнил их с плановыми. Ну что ж, здесь полный порядок. Чтобы не ошибиться, печатными буквами записал инициалы всех рыбаков.
Наконец в диспетчерской появилась Катрин с корзиной, доверху наполненную ягодами. Она её еле несла. Также она держала в руках пакет с белыми грибами.
-- Да их там можно лопатой собирать, -- выдохнув, сказала она.
-- Может, чайку? -- предложил Смирнов. -- Перед обедом. Мы с Катрин не возражали, но тут заработала рация.
Смирнов пересел к аппаратуре и надел наушники. Из райцентра сообщили, что вертолёта сегодня не будет. На Вынгапуровском месторождении случилась авария на скважине номер пять, туда срочно перебрасывают аварийную бригаду, химические реагенты и инструмент. Все вертолёты задействованы. Секретарь райкома лично держит ситуацию под контролем.
-- А куда мне деть рыбу? -- спрашивает звеньевой. -- У меня нет свободной тары.
-- Не волнуйтесь, -- ответили ему. –- Завтра пришлём вертолёт.
-- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, -- почесал голову Смирнов.
Тут в диспетчерскую вошли Виктор с Валерой. Узнав последнюю новость, они взметнули руки вверх.
-- Тогда какой смысл выбирать другие сети? Ледник забит. Всё равно некуда рыбу затаривать.
-- Выходит, что так, -- согласился Смирнов.
Учитывая сложившуюся ситуацию, парни стали просить звеньевого их отпустить. Они хотели съездить в Мангазею,
на реку Таз. Там у Виктора жила зазноба, да и со спиртным не было проблем.
-- Вернётесь пьяными, уволю, -- пригрозил им звеньевой.
Парни побожились, что будут "тверёзыми". И Смирнов их отпустил.
-- Так что вам придётся сегодня остаться у меня, -- обращаясь к нам, сказал звеньевой. -– Но вы не волнуйтесь: с ночлегом проблем не будет, как раз освободилось два спальных места. Затем Смирнов посмотрел на часы.
-- А между прочим, уже пора обедать, -- сообщил он и заглянул в стоящий в углу шкафчик. -- А хлеба-то у нас нет, --
с досадой буркнул он. -- Придётся ехать в магазин.
-- У вас тут что, магазины есть? –- с удивлением спросил я.
-- А вы что думаете? Не на полюсе живём. У нас тут неподалеку фактория Усолье. Вот туда и сгоняем.
"Ну что, по коням?" -- спросил он.
Мы, конечно, не возражали. Звеньевой мне напомнил, чтобы я взял фотоаппарат.
-- Там будет что поснимать, -- сказал он.
Через несколько минут мы уже мчались по Тюмильтыч. Смирнов сидел у кормы, рулил моторкой, мы с Катрин -- на носовом сиденье, или, как говорят флотские, на банке.
Моторка бежала по протокам озёрам, заводям, где каждый мыс, каждый островок знаком Смирнову. Более 10 лет он рыбачит в этих местах.
Мимо нас проносились берега, поросшие тальником и деревьями, с которых, потревоженные шумом мотора, срывались птицы. Кое-где из-под воды торчали коряги, встречались плантации непроходимых водорослей.
Тёмные воды Тюмильтыч пенились за бортом. Можно часами, как завороженный, любоваться на белый бурун, с натужным воем рвущийся из-под кормы. От лодки расходились плавные волны, на пути к берегу они скручивались в белые барашки. Но вот мы вышли на оперативный простор.
Пожирая пространство, моторка летела над водной ширью, подминая под себя гордую Тюмильтыч. Полной грудью вдыхаю свежесть речной прохлады. В такие минуты невольно чувствуешь себя хозяином этой земли. Тобою овладевает азарт скорости. Хочется оторваться от земли и, расправив крылья, лететь неизвестно куда, и ни о чём не думать.
-- Вот она, радость! -- думал я. –- Вот оно, счастье, как на тройке нестись по водной глади проток и озёр!
А как здесь легко дышится! Влажный речной воздух, полностью заполняя грудь, очищает наши души.
Я сделал несколько снимков и посмотрел на Катрин. Она блаженствовала, упивалась от восторга, любуясь окружающей её красотой, которую можно было лицезреть только с воды. Глаза её сверкали, волосы развивались на ветру.
-- Какая красота! –- с распахнутыми от счастья глазами выдохнула Катрин и скрестила руки на груди. –- Андрей, ты мне снова подарил сказку!
Ну вот и Усолье. На крутом берегу протоки виднеются посеревшие от времени подслеповатые бревенчатые домики.
Когда-то отсюда по рекам Толька и Таз вывозили рыбу в знаменитую «златокипящую Мангазею».
Глухо прошуршав днищем по песку, лодка пристала к берегу, на котором уже стояла хозяйка Усолья Антонина Шмелёва. Женщина она немолодая, но сохранившая юную стройность и яркий румянец на щеках.
В последние годы немного покупателей приезжает на факторию, поэтому каждого из них она знает в лицо и встречает радушно, как старого знакомого.
-- Приветствую, Владимир, -- сказала она с улыбкой.
-- День добрый, Антонина, -- ответил он и склонил перед ней голову.
Лодку привязали к столбику и всей компанией пошли в магазин.
Взглянув на полки с товарами, я ахнул. Чего здесь только не было! От керосиновых ламп до романов о Шерлоке Холмсе. Больше всего меня озадачило, что здесь продавались маленькие свежие огурчики нового урожая. У нас даже в Тарко-Сале таких ещё нет. Я купил полкило огурчиков и угостил ими Катрин и звеньевого. Удивительно, но хлеб здесь свежий. Оказалось, что его здесь выпекают.
Когда вернулись на базу, у всех разыгрался зверский аппетит. И неудивительно, с обедом мы припозднились. Смирнов под открытым небом стал готовить на печке-буржуйке своё фирменное рыбное блюдо. Сначала он на большой сковородке обжарил в кипящем масле мелко нарезанные картошку, лук и морковку.
Затем взял двух выпотрошенных и очищенных от чешуи окуней, сделал надрезы по бокам, обвалял в муке и специях, и тоже зажарил.
Что уж там была за приправа я не знаю. И хотя в жизни мне довелось отведать форель, нельму и копчёную миногу, для тех, кто понимает, но такой вкусной, тающей во рту рыбы, я никогда ещё не ел.
После еды наслаждались ароматным чаем, заваренным из листьев брусники, облепихи и чабреца. Костёр разжигать
не пришлось, его заменила печка-буржуйка. Жалко, что не было гитары, но Катрин всё равно спела песни из своего репертуара:
«Сиреневый туман» и «Искры улетают из топки паровоза».
А затем по моей просьбе спела мою любимую:
«Очей прекрасных огонь я обожаю», причём в женском исполнении.
(
http://proza.ru/2025/03/11/96)
Мы со Смирновым, как могли, подпевали.
После семи часов вечера начало стремительно темнеть. Рыбаки здесь ложатся спать рано, как и рано встают. Так уж тут заведено. Смирнов показал нам место для ночлега. Стоит отметить, что Катрин почему-то воспринимали как мою супругу или гражданскую жену, и лишних вопросов не задавали. Если бы мы отказались спать в палатке, нас бы просто не поняли, и начались бы ненужные расспросы. А нам это было ни к чему.
Просторная двухместная палатка стояла на дощатом настиле, укрытая от ветра кустами и деревьями. Марлевый полог надёжно защищал от комаров и мошек. На полу лежали надувные матрасы. Кроме стёганых одеял и подушек здесь имелись мешки из собачьего меха, так что холод нам по-всякому не грозил.
Первой, оставив сапоги у входа, в палатку с фонариком вошла Катрин. Здесь было темно, лишь марлевое окошко давало немного света. Справа от входа в углу она разглядела напольную вешалку, сняла штормовку и брюки, и залезла под тёплое стёганое одеяло.
Через некоторое время зашёл и я, снял с себя лишнюю одежду и лёг рядом с ней на соседний матрас. Я волновался, вспоминая, как однажды приобнял Катрин в коридоре. Тогда она подняла брови и решительно убрала мою руку. А что, если и сейчас будет то же самое?
Я повернул к ней голову. И не столько увидел, сколько почувствовал на себе её пристальный, настороженный взгляд, в котором стоял немой вопрос.
Потушив фонарик, я перебрался на чужую территорию, провёл ладонью по её лицу и, поправив прядь её волос, почувствовал, как стучат жилки на её висках.
На этот раз она не противилась, а сама потянулась ко мне. Плечи её мелко дрожали, дыхание стало прерывистым и неровным. И непонятно как, в густой темноте, наши губы нашли друг друга. Сладостная волна пробежала по телу. Мы замерли в томительном изнеможении...
Ах, яд любви! Ах, яд любви!
Закружилась голова...
Ах, яд любви! Ах, яд любви!
Не нужны теперь слова...
ч. 6 Развязка
Вернувшись в Тарко-Сале, я выпросил у Галины ключ от её квартиры, где мы начали встречаться с Катрин.
Время для меня остановилось. Сердце стучало в висках. Я просто летал на крыльях любви.
Но какие бы страсти ни кипели в наших душах, долго так продолжаться не могло. Я находился в подвешенном состоянии. Нужно было принимать непростое решение, мне, у которого ничего нет, кроме койки в общежитии.
Тарко-Сале -- небольшой посёлок, и здесь сложно что-либо скрыть. Несмотря на все наши старания, о наших отношениях вскоре узнал её муж. Со слов Галины, Катрин не подпускала его к себе. Понимая, что может потерять её навсегда, муж вымаливал у неё прощение, даже вставал на колени, но она была непреклонна.
Встреча с мужем становилась неизбежной. Рано или поздно всё равно придётся выяснять отношения. Ничего хорошего это мне не сулило. В памяти всплыли образы Печорина и Грушницкого, Ленского и Онегина. Сколько лет прошло,
а всё повторяется. Что ж, такая моя судьба!
Но всё произошло не так, как я ожидал. Не по канонам классики, без дуэлей и мордобоя.
Собираясь в Ноябрьск, я решил заглянуть в детскую библиотеку, чтобы сдать книги. Очереди в тот день не было, за мной стоял лишь один мужчина в кожаной куртке.
За стойкой работала библиотекарь по имени Люба, с длинной косой и короткой чёлкой. Она, заполняя формуляры, сделала мне замечание:
-- Андрей, у вас опять просрочка больше месяца! Вы постоянно нарушаете сроки возврата!
Я извинился и сказал, что виноват. Также я сообщил, что пришёл попрощаться.
-- Вы что, уезжаете? -- спросила Люба.
-- Да, меня переводят в Ноябрьск.
-- Жалко, мне нравились ваши материалы, -- с грустью сказала Люба. –- Особенно «Выстрел на берегу».
В этот день на стенде новых поступлений я увидел свежие выпуски журналов «Новый мир» и «Наш современник».
Я взял их и начал листать, чтобы ознакомиться с новыми произведениями. И тут я заметил, что мужчина в чёрной куртке
не спускает с меня глаз, смотрит с особым интересом, словно рентгеном просвечивает.
Когда я направился к выходу, мужчина последовал за мной. Мы вышли на крыльцо почти одновременно. Я остановился, чтобы его пропустить, но он тоже остановился и с тяжёлым вздохом, не глядя мне в глаза, тихо произнёс:
-- В ней вся моя жизнь!
Не сказав больше ни слова, и не взглянув в мою сторону, он, тяжело ступая, зашагал прочь. Я долго смотрел ему вслед,
не понимая, что со мной происходит. У меня закружилась голова, я потерял равновесие, и чуть не упал, если бы не ухватился
за поручни.
В тот вечер я не стал встречаться с Катрин. А утром на вертолёте улетел в Ноябрьск.
(некоторые имена изменены)
----------------------------------------